Автор: Елена
Дата: 27-12-06 13:52
И еще один.
_________________
Избитый потомками парадокс Уайльда, что искусство лишь зеркало, отражающее своего созерцателя, от полученных увечий не становится менее похожим на истину. Один маститый актер не так давно сказал – если мы идем в театр, неважно посмеяться или испытать трагический катарсис, это означает проблему в нас и попытку ее решить. А театр, как странное божество, предстает перед каждым в том облике, который мы готовы воспринять. Один и тот же спектакль, один актер, слово и жест существуют в тысяче сущностей – у каждого зрителя в голове. Не в сердце – сердце мускул. Мы любим головой, даже когда виним другие части. Театр – та же любовь. Ты можешь за всю жизнь не разглядеть, не принять незнаемой части (и даже целых территорий), если к этому не готов. Они не покажутся. Но если как следует потренироваться - открытия станут неизбежны.
Настоящая литература, по словам, если угодно, М. Жванецкого, есть искусство избегать слов. «Ноты Нино Роты» - образец немого жанра на сцене, чаплиниана XXI века. В самом деле, разве ложь – не порождение языка? Но как передать впечатления о спектакле тем, кто его не видел? Придется прибегнуть к речам. По крайней мере, сюжет обойдем. Но программкой воспользуемся.
Первый же встречный многолик. Это старик/режиссёр/швейцар и альтер эго героя. Так выразительно впустить нас в спектакль и так мудро выпустить из него… а между стартом и финишем – весёлая карусель пантомим, таких что глаза разбегаются!
И есть на что разбежаться.
Актёр. Тот кто познал Театр до дна и готов воспринять всю Любовь во всех ее образах и обличьях. Он не бабник, простите за слово (слова – ложь), не вульгарный многостаночник на этой ниве: все его женщины разные, как кусочки мозаики в картине Любви, которая видится издали вся, а вблизи распадается на кадры: брак, интрижка, игра, страсть. И так далее, и так далее. Мы не бессмертны, но кое-кому удается узнать больше, чем остальным. И скорбны много знающие: им не остановиться.
Жена и Актриса – у всякой монеты две стороны, и отвергнуть любую из них физически невозможно. В публике смех – отдадим должное мужественной самоиронии творца (в общем смысле этого слова).
Малышка (название лимитчица – не принимаю) может казаться нелепой, не удостаивает, как героиня романа, быть умной, но ее жизнелюбие ни в коей мере не сродни аморальности. Ведь вся мораль – дитя любви. А малышка поддерживает огонек на своем маленьком алтаре, потому что должен же кто-то это делать?
Шайка-лейка: пахан, сыновья и невестки. Так и слышится папкино - «дочка»… Еще одно мозаичное стеклышко.
Младшего сына нельзя не отметить особо. Папины задатки, но не папина решимость. Любовь до смерти – отдельная песня. Весь этот джаз кончается коротко.
Ударом ножа.
Остается немного.
Пацаны/официанты/дружинники/инкассаторы – особенно инкассаторы! Лебеди наши белые, недотепы вихрастые. Отдельный вечер надо брать и смотреть только на них.
Мальчишка. Вот еще песня: никогда не знай покоя, плачь и смейся невпопад – и оставайся таким всегда, ведь иначе ты не можешь, пусть это не приносит того, что принято считать счастьем: ты-то знаешь – счастье живет на свете.
Перечитав.
Нет, это не рецензия. Где тут реклама? Тут одни слова. Что я могу поделать?
Идите на спектакль, а вернетесь – поправите меня.
Спасибо за внимание.
20.04.2006 |
|
