Исповедь Римского Папы  

Москва и Подмосковье стали съемочной площадкой нового голливудского политического блокбастера. Положительные роли достались, конечно же, американским актерам, русские изображали злодеев. И только одному нашему актеру повезло на целых три съемочных дня стать самим Папой Римским, которому суждено на экране дать свое благословение самому Президенту России!

Актер, режиссер и, на секундочку, заслуженный артист Эстонии Владимир Лаптев поделился с “МК” своими впечатлениями о столь необычной роли.

— Рабочее название картины — “Пророк: миссия пятого ангела”, — рассказывает Владимир Георгиевич. — Но, насколько я знаю, фильм будет называть куда проще — “Пророчество”. Занесло меня туда, как заносит всех артистов, — по звонку. Мне позвонили и предложили сыграть в новом проекте. Думал, это будет очередной злодей. На кастинге меня сразу представили режиссеру Роду Хьюиту. Он сразу сказал, что видит меня в роли Папы Римского. На столе еще лежала моя фотография — не понимаю, как она там оказалась. Первое, что он сказал, — что хотел бы меня видеть в роли Папы Римского. Я сначала слегка расстроился.

— Почему?

— Роль не самая большая. А значит, будет меньше съемочных дней и я мало заработаю. (Смеется.) Нет, правда, ведь кино — это заработки. Но потом подумал хорошенько и согласился. А почему нет? Гамлета чаще играют, чем Папу. А тут — впервые в художественном фильме, русский артист, да еще с фамилией Лаптев, православный, крещеный...

— За вашими плечами более 200 ролей в театре и кино. А как у вас “пошел” новый образ?

— Никаких усилий я не делал абсолютно, был спокоен как никогда. Тем более у меня ассоциации сразу возникли не с последним Папой Римским, а с Павлом. Дело в том, что Павел был когда-то артистом, до войны работал в театре, писал пьесы. Я хотел в свое время поставить даже одну из них, правда, пока не получилось. Я внимательно отслеживал все, что показывали по телевизионным каналам о его жизни, о его похождениях, пристрастиях и привычках. Самое главное, мне кажется, не надо было играть образ в том понимании, как этому обычно учат. Это все-таки символ, знак для людей. Папа Римский — наместник Божий. Здесь надо было очень аккуратно и долго выражать все это внешне, пластически, спокойно, вдумчиво, иногда иронично, с улыбкой.

Важно было передать пронзительный взгляд, боковой какой-то, как он встает, как он идет, как он благословляет. Я следил за ним как за личностью, не зная, что буду сниматься в этой роли.

— Иоанн Павел II был великим человеком. А ваш образ — он великий человек?

— Я пытался максимально быть реалистичным, но вместе с тем у меня было какое-то внутреннее ощущение полета, несуетливости. На съемках практически все подходили за благословением. Хотя многие хотели взять автограф у действующего лица сериала “Кадетство” по прозвищу Палочка: “О! Палочка! Прикинь, Палочка идет!” Я тогда строго говорил: “Здесь я вам не Палочка, я Папа Римский!”

— Какие сложности были на съемках?

— Язык. Все же снималось на английском. На съемках присутствовал человек, который нам наговаривал актерский текст, мы повторяли. Но тут такой еще момент, Папа же не англичанин, у него может быть акцент. Говорят, что в моем исполнении у него акцент был канадский.

— Я знаю, вы очень щепетильно относитесь к литературной основе, к драматургии. А сценарий конкретного фильма вас устроил?

— Сценарий, так же как и бюджет фильма, находится под колоссальным запретом. Это правильно. Почему?

Потому что сегодня на всевозможные политические темы столько снимают фильмов! Любая сюжетная линия может быть украдена. Поэтому я держал в руках только те сцены, которые касались моего героя. Приезд Папы в Россию, его встречи и общение с людьми, выступление на стадионе и покушение, которое, конечно же, не удается. Я так понимаю, что суть картины такая: в России идет предвыборная гонка, и один из хороших кандидатов в президенты в погоне за собственным положительным имиджем приглашает в Москву Папу Римского.

— Ваш персонаж — один из центральных?

— Ну, я надеюсь…

— То есть сами толком не знаете?

— Любой фильм рождается за монтажным столом. Знаете, мы с вами прекрасно разговариваем, надежды строим… И вдруг выяснится, что вообще не будет Папы Римского в этом фильме! Вы представляете?

— О рождении фильма вы знаете не понаслышке — сами снимаете. Наверняка можете сравнить киносъемочные процессы — русский и американский. Чем они отличаются?

— Знаете, там отличий мало. В конкретном случае фильм снимался в жутких временных рамках, очень динамично. Даже более динамично, чем наше “мыло”. Они работают очень слаженно, они более организованные, более техничные, более профессиональные в плане взаимодействия с техникой и друг с другом. Я был свидетелем, как Эрик Робертс — у него в картине главная роль — в очень мягкой форме, но так требовательно не то что сделал замечание, а как бы вскользь заметил, что не мешало бы одному из артистов поработать над собой.

— Часто голливудские фильмы о России, особенно боевики, здесь, у нас, смотрятся как комедии, потому что в них много ляпов.

— Думаю, их будет меньше наверняка, чем, например, в “Красной жаре”. “Красная жара” — это ужасно, это так смешно, это просто на уровне журнала “Крокодил” или “Чижик-пыжик”.

— Раз уж фильм российско-американский, кто играет от России и кто — от Америки?

— От наших работали Марат Башаров, Алексей Чадов, Ольга Родионова. И еще там две фамилии очень хорошие: Никас Сафронов мелькает и Отар Кушанашвили. А от американцев — Эрик Робертс, естественно, Стивен Болдуин и Майкл Мэдсен. Все наши актеры играют каких-то злодеев, которых Эрик Робертс выводит на чистую воду, разоблачает.